«Два мира» - Премьера романса Фомина- 1924- Яна Грей- Yana Gray
Музыка Бориса Фомина
Слова Михаила Лахтина
Аккомпанемент Алексея Зыкова

Уникальный романс, в мелодии которого сталкиваются новый городской стиль романса с классическим стилем, как выражение двух разных миров.. Романс был написан Борисом Фоминым в 1924 году, в год начала НЭПа.
В том же году он создал два знаменитых романса "Только раз.." и "Дорогой длинною", а Борис Прозоровский написал "Газовая косынка", "Кольца" и "Мы только знакомы".

В 1900 году в Санкт-Петербурге родился композитор и пианист Борис Фомин. Здесь учились и трудились композитор и аккомпаниатор Борис Прозоровский, композитор Самуил Покрасс. Именно они, эти трое создали такие известные романсы, как «Дорогой длинною», «Только раз бывает в жизни встреча», «Твои глаза зелёные», «Мы только знакомы», «Вернись», «Мы оба лжём», «Караван», и «Две розы».
Борис Фомин до 18 лет жил в Санкт-Петербурге. По линии отца он потомок Ломоносова. В 12 лет он был уже концертирующим пианистом. В двадцатилетнем возрасте писал детские балеты, музыку к спектаклям, оперетту. Всероссийскую известность получил романс, написанный за одну ночь под впечатлением встречи с Марией Небольсиной. Его квартира превратилась в творческую мастерскую, которую навещали Изабелла Юрьева, Тамара Церетели, Екатерина Юровская, Клавдия Шульженко, Ляля Чёрная. Они с наслаждением распевали написанные им романсы «Дорогой длинною», «Эй, друг, гитара», «Твои глаза зелёные». Жизнерадостный, восторженный по характеру Борис Фомин создавал необъяснимо радостную атмосферу при встречах.
Борис Фомин не записал большую часть своих сочинений. И никого, кроме супруги, это особенно не беспокоило. А сочинял Фомин непрерывно, в любых, даже самых неподходящих услови¬ях. Иногда записывал начало мелодии на ресторанной салфетке, а ночью уже целиком рождалась новая песня. Причем новые, не за-писанные сочинения он везде играл, не боясь, что их могут заимствовать. Он был уверен, что лучшие сочинения у него впереди.
По мнению Галины Александровны, жены Фомина, он записал не больше десятой части сочиненной музыки. В 1920-е годы АМА еще заставляла его делать клавиры, а когда его перестали печатать, то записывать приходилось только то, что просили конкретные певцы. Ему же самому ноты не были нужны, он все помнил, все играл наизусть. Не записанными оказались даже легендарные "Старые ноты", о которых до сих пор помнят очевидцы его выступлений. Если за вечер Фомин мог исполнить сам до полусотни романсов, то "Старые ноты" всегда становились кульминацией импровизированного концерта:
"Как-то у друзей в гостях он начал их петь. Как же это было замечательно! Я была настолько потрясена, что тут же спросила:
- Кто это написал?
-Я - ответил Борис.
-А где ноты?
-Их нет.
-Как нет?
-Ну я не успел записать.
-Неужели у тебя не было времени? Это же красивое сочинение. Я прошу тебя, пожалуйста, ну брось все, брось все, что тебе сейчас дорого, и сделай это.
А он, как всегда, засмеялся. Это не романс, это не баллада, не песня. Это большое музыкальное произведение. Смысл заключа-ется в том, что люди умерли, а ноты уцелели."

Несмотря на требования жены, Фомин так и не записал музыку этого сочинения. Удалось найти только кое-как записать слова. Они принадлежали самому композитору:

СТАРЫЕ НОТЫ

На распродажах старых обстановок,
В седых усадьбах, проданных на слом,
По шумным рынкам, на лотках торговых,
В квартирах, отдающихся внаем,
За сломанным прилавком антиквара,
Где стар он сам и все, что видишь, старо,
Я люблю их искать в шифоньерке резной
На безногом пюпитре, в слезах позолоты,
Заколдованных душ воплотившийся рой,
Чьи-то старые, желтые, ветхие ноты.
Канцонетты и сонаты,
Серенады и берсезы,
Баркаролы и ноктюрны,
Марш фюнебр и пьяный туш.
Истлевающие ноты - это траурные дроги
Отзвучавших душ.
Вот в переплете темного сафьяна
Чайковского лирический родник.
Какая-нибудь новая Татьяна,
Глядясь в него, родной видала лик
И плакала в усадьбе за роялем
По светлым дням и невозвратным далям.
А вот Шопен с виньеткою старинной
И с выцветшей обложкою тетрадь....
Тебя любил тихонько в вечер длинный
В гостиной без огня переиграть
И смолкнуть над тобой в тоске глубокой
Владелец твой - художник одинокий!
А вот листок - дешевое изданье
Дешевых звуков: "Вспомни обо мне”.
Ах, сколько раз он утолял страданье
Больной души в вечерней тишине.
Его не раз хозяйка-швейка пела
И плакала, а всхлипывать, не смела.
Вот засаленный лист/как он здесь уцелел?/
На обложке едва разберешь:»Марсельеза»
Хриплой грудью рабочий не раз его пел,
И в пылающих звуках звенело железо.
Вот Григ, вот Бах, вот Вагнер, вот Бетховен.
Вот странный Скрябин, вот экстазный Глюк...
Кто может, безучастно-хладнокровен.
Не думая, их выпустить из рук?
Ведь ими люди жили и горели
И умерли, а ноты уцелели.
Я люблю их искать.

свернуть