Поэт фортепиано, тонкий интерпретатор произведений Шопена. О нём можно говорить только с восторгом. Ему, романтику, был необычайно близок С.
Рахманинов.Его интерпретация прелюдий Рахманинова, фортепианных акварелей Дебюсси, пьес Шуберта восхищала. Везде игра пианиста пленяла красивым и благородным звучанием инструмента, мягкой, почти безударной манерой исполнения, бархатистостью колорита. Станислав Нейгауз был горячо и преданно любим публикой. В нем всегда подкупала высокая культура мысли и чувства — что бы он ни исполнял, в каком бы расположении духа ни находился. Есть немало пианистов, умеющих играть быстрее, точнее, внешне эффектнее, чем это делал он, но в отношении богатства психологической нюансировки, утонченности музыкального переживания он находил немного равных себе; его игра — образец «эмоциональной виртуозности».В звуках Станислава Нейгауза рождалась истина. Поэт Белла Ахмадулина вспоминала:"Умер Станислав Нейгауз, Стасик. Его хрупкость, словно призывающая страдание, всегда держала меня в напряжении – не только в консерватории, когда, потупившись сединами и всем стройным силуэтом, шёл по сцене к роялю, будто одолевая уязвимой прозрачной плотью невидимые, ранящие препоны и заросли воздуха, и потом, сквозь те же сопротивляющиеся острия, возносил и задерживал руки над клавишами, над мучительным началом звука. Не только в консерватории – всегда, как в консерватории, при частых встречах с ним и в его отсутствие, тревога стояла в нервах, обращённых к нему. Чуждые мне знатоки считали его способ исполнения не мощным, не победоносным, мне только это и надо было. Я воспринимала его не исполнителем, а изъявителем музыки, схожим с ней и равным ей. Он целомудренно знал тайну и не приглашал в неё стороннее любопытство. И вот теперь окончательный смысл этой тревоги, этой музыки – сбылся».
В видеоклипе звучит фрагмент прелюдии соль минор Рахманинова.
