«L’Estaca» (с каталан. — «Столб») — известная каталанская песня автора Льюиса Льяка.
Песня была написана в 1968 году. На её создание певца вдохновили беседы старого парикмахера-вольнодумца Нарсиса Льянсы, ставшего прототипом деда Сизифа. Слово «столб» в каталанском созвучно слову «государство» (estat) и в песне является аллегорией на франкизм и диктатуру вообще.
Лирический герой ведёт беседу с дедом Сизифом (с каталанского — «Сизет»). Тот считает, что люди «привязаны к столбу» и не смогут передвигаться, пока совместными действиями не повалят его. Его собеседник жалуется, что столб слишком тяжёл, но в последнем куплете выражает готовность передать слова Сизифа новым поколениям.
В 1978 г. Яцеком Качмарским под влиянием Льяка был написан будущий гимн движения «Солидарность» — Mury (англ.), а с польского — «Стены», впоследствии получивший отдельную популярность
Белорусскую версию песни (Муры) исполняют Дмитрий Войтюшкевич и Андрей Хаданович. В 2012 г. Кирилл Медведев написал русскоязычную версию песни под названием «Стены», исполняемую группой «Аркадий Коц»
Перевод текста:
Дед Сизет говорил со мной
На рассвете у входа в дом,
Пока мы ждали солнца
И смотрели на проезжающие телеги.
Сизет говорил: ты не видишь столб,
К которому мы все привязаны?
Если мы от него не отделаемся,
Мы никогда не сможем ходить!
Если мы все потянем, он упадёт,
Он не может простоять долго.
Наверняка он рухнет, рухнет, рухнет,
Должно быть, он уже прогнил.
Если я с силой потяну его сюда,
А ты с силой потянешь его туда,
Наверняка он рухнет, рухнет, рухнет,
И мы сможем освободиться.
Но, Сизет, так прошло уже столько времени!
У меня сходит кожа с ладоней,
А когда меня оставляют силы,
Столб кажется ещё шире и больше.
Я хорошо знаю, что он прогнил,
Но, Сизет, он такой тяжёлый,
Что иногда мне не хватает сил.
Спой-ка мне ещё свою песню.
Если мы все потянем, он упадёт,
Он не может простоять долго.
Наверняка он рухнет, рухнет, рухнет,
Должно быть, он уже прогнил.
Если я с силой дёрну его сюда,
А ты с силой дёрнешь его туда,
Наверняка он рухнет, рухнет, рухнет,
И мы сможем освободиться.
Дед Сизет уже ничего не говорит,
Его унёс ветер невзгод,
И только он сам знает куда,
А я по-прежнему у входа в дом.
И когда мимо проходят мальчишки,
Я подаю голос и пою
Последнюю песню Сизета,
Последнюю, которой он меня научил:
Если мы все потянем, он упадёт,
Он не может простоять долго.
Наверняка он рухнет, рухнет, рухнет,
Должно быть, он уже прогнил.
Если я с силой дёрну его сюда,
А ты с силой дёрнешь его туда,
Наверняка он рухнет, рухнет, рухнет,
И мы сможем освободиться.
