Гамлет Татьяны Стрельбицкой
Лев Алабин
Спектакль начинается с медитации. Актёры под медленную музыку ходят по наклонному
планшету сцены вверх – вниз. Пока мы не знаем, кто есть кто. Они все вышли к нам,
вышли со смехом, с радостью и стали совершать эти маятниковые движения, как бы
настраиваясь, синхронизируя свои колебания с общим метрономом, с настроением
зрительного зала.
Да, спектакль начинается со смеха. Мы попадаем с счастливое царство. Офелия целуется с
Гамлетом, они катаются по полу и счастливо смеются. Потом выбегают со смехом
счастливые король с королевой, они тоже целуются. Вот такое чувственное начало.
Актеры все играют босичком, одеты очень легко. Действие перенесено в более теплые
страны, не в дождливые и мрачные, а в солнечные и безоблачные. Но от этого трагедия
не станет светлее.
Король и королева целуются уже не на полянке, а на троне и так сладко, что начинаешь
догадываться, что Клавдий устранил короля, возможно, не только из жажды власти,
сколько из жажды королевы. То, что между ними настоящая любовь сомневаться не
приходится, они нам это доказывают весьма убедительно. Медовый месяц.
Пастораль, идиллия, которую играют актеры в начале, нарушает явление Призрака,
который открывает всю правду Гамлету. И Гамлет не выдерживает этого. Как можно после
убийства наслаждаться жизнью?
Сумасшествие Гамлета в спектакле проявляется в том, что он впадает в детство. Такого
сумасшествия я никогда не видел. Свой знаменитый монолог он произносит именно в
таком образе. В нем открытие ребенка. Актер находит где-то под троном свой
заброшенный, детский трехколесный велосипед, катает его, обнимает и в такой
мизансцене до нас доводится знаменитый монолог. Гамлет открывает глаза на мир, на
подлинный мир, у него снята пелена с глаз и в этом его сумасшествие.
Клавдий настоящий государственник. В его словах ни малейшего лукавства. Ни в монологе во время молитвы, ни когда он отправляет принца
Гамлета в Англию. – это для общественного спокойствия, чтобы загладить ужас убийства
Полония в покоях Королевы, весть о котором вышла за пределы замка, ни когда он
планирует состязание, намереваясь убить Гамлета. Все это для восстановления мира и
спокойствия в королевстве. Для того, чтобы смуту умирить.
Но все бесполезно, все разваливается, разлагается на глазах. И никто не понимает почему.
Рушится все. И уже никто не целуется, смолкает смех. Таково действие греха. «Я вижу
грязь всюду» - говорит Гамлет.
Перевод А. Радловой в свое время вызвал массу критики. Особенно со стороны К.
Чуковского. Говорили об «огрублении» Шекспира. Действительно, вот как переводил
Пастернак, наиболее близкий нам перевод:
«Офелия! О радость! Помяни
Мои грехи в своих молитвах, нимфа.»
А у Радловой так:
«Офелия, когда будешь молиться, помяни и меня!»
Представляю, Офелию, которая поминает перед образом Богородицы
грехи Гамлета. «Пьянство, блуд, убийство, дерзость, грубость…» Молитва совершенно
другое содержит в себе. «Господи, помилуй Гамлета, помилуй Клавдия, помилуй Лаэрта,
и прости им их грехи». Не грехи поминают, но человека, его имя.
Перевод Радловой, конечно, более «грубый» нет в нем ни восклицаний, «о, радость», ни
«святых», и даже «нимф», зато в нем можно понять, о чем просит Гамлет. Только не о
том, чтобы Офелия перечисляла его грехи.
Спектакль играют шесть актеров. Перечислим их. Стас Мотырев –Гамлет, Евдокия
Германова – Гертруда, Олег Лебедев-Бовольский – Клавдий, Лана Крымова – Офелия,
Дима Саврасов-Перельман – Лаэрт, Денис Макеев – Горацио.
Спектакль идет в галерее Алёны Крафт. Вместо задника на сцене окно на улицу. Галерея
находится на первом этаже, и на протяжении всего спектакля мимо по улице идут люди.
Это центр, Армянский переулок, от улицы Маросейка. И в окна тоже можно смотреть
спектакль, правда там с другой стороны, не слышно звука. Иногда действие прямо
относится к улице, иногда сама улица воздействует на сцену.
- Что там? - спрашивает Горацио Гамлета, который смотрит в окно.
- Очередной праздник у короля – отвечает Гамлет, показывая на сверкающий огнями
город
И Этот «Гамлет» не разочаровывает, Это не просто ряд острых приемов, шокирующих
зрителя. Здесь соблюдена максимально именно логика действий. Так что этот «Гамлет» с
полным погружением в Шекспира. А совсем не волюнтаризм режиссера.
И все-таки роль Короля я бы выделил, благодаря ее осмысленности. Особенно все
проясняет монолог во время молитвы, который подслушивает Гамлет и вот-то готовится
убить злодея, но не решается.
Попытаюсь воспроизвести логику внутреннего монолога короля. Он бы с радостью
раскаялся, грех братоубийства тяжко гнетет его. Но долг короля не дает ему возможности
отказаться от власти, тем более, что наследник совершенно безумен. Тем более, что все
это неминуемо приведёт к беспорядкам и внутренней смуте, которая повлечет за собой
еще больше бедствий. Он вынужден нести на себе и тяжесть греха и бремя власти. Честно
говоря, не попомню такой, отчетливо изложенной, выстроенной роли.

свернуть