Вершины и горные долы
В июньский одеты наряд,
Как будто на крыльях, из школы
Вернулась домой Асият.
Мать в поле за мельницей старой,
Где липнет пыльца к сапогам,
Кочует с лохматой отарой
Отец по альпийским лугам.
Не выглядит дом их угрюмым,
Просторная сакля светла,
Но девичьим чувствам и думам
Сегодня жилплощадь мала.
На крышу, где сено сушилось,
С улыбкой взошла Асият.
Потом на тропинку спустилась
И на небо бросила взгляд.
Поправила косу небрежно,
Идя через отчий аул,
Ягненка погладила нежно,
И он ее руку лизнул.
В садах верещали сороки.
А яблоки — сестры айвы —
Пунцовые прятали щеки
В зеленых платочках листвы.
Казалось, им очень хотелось
Сказать, не скрывая тепла:
«Мы видим, пришла к тебе зрелость,
И к нам она тоже пришла!»
Горянка с улыбкою ясной
Направилась через мосток,
К ручью наклонилась и красный
В него уронила цветок.
«Плыви!»
И рукою махнула
Цветку на прощанье она.
Все дальше его от аула
Легко уносила волна.
Ей думать хотелось сегодня,
Что счастьем весь мир озарен,
И если б орел ее поднял
На облачный свой бастион,
Пожалуй, не охнула б даже
Она, к удивленью орла,
И, встав на обрывистом кряже,
Плясать бы лезгинку пошла.
За кузницей возле овчарни,
Заметив мою Асият,
Друг другу аульские парни
Шепнуть о ней что-то спешат.
И двум аульчанкам, под кручей
В пруду полоскавшим белье,
Посплетничать — радостный случай
О девичьих чувствах ее:
«Девчонка резвее косули,
Походка от страсти пьяна.
Поверь мне, что скоро в ауле
Наделает шуму она».
«Торопится выскочить замуж,
Любовный испробовать мед».
«А выскочит, милая, там уж
К рукам ее муж приберет!»
Цвел мак на крутом косогоре,
Звенели напевы пичуг.
Шла Ася все дальше и вскоре
Своих повстречала подруг.
Одна ей сказала нежданно,
С лукавством аульской лисы:
«Как станешь женою Османа,
Потребуй, чтоб сбрил он усы».
«Ты шутишь совсем неумело.
Понять я тебя не могу».
«Поладить со свадьбою дело
Спешите не вы ль к четвергу?
Еще поутру мне об этом
Фазу сообщила сама,
А ей под строжайшим секретом
О том говорила Шума.
К Шуме эта новость на рынке
Пришла от хромой Живгорат,
Она ее, словно в корзинке,
Туда принесла от Айшат».
Недаром с бахвальством дешевым
Осман похваляться горазд,
Что скоро он кружкам литровым
На свадьбе работу задаст.
Болтали подруги беспечно
В тени, что бросала ольха:
«Поможем нести мы, конечно,
Приданое в дом жениха.
Подушки на собственных спинах
Доставим к нему во весь дух.
Пяти поколений куриных
На них израсходован пух.
Паласы, что сотканы были
С тех пор, как засватана ты, —
Не зря берегли их от пыли
Для будущей горской четы.
Кувшины балхарские с толком
Купил твой отец, говорят,
И в доме Османа по полкам
Расставим мы их, Асият.
И новые, словно с базара,
Матрасы к нему отнесем,
Захватим и три самовара,
Что медным пылают огнем.
Жирнейшие овцы в ауле
Заблеют в последний свой час.
И первым к аульской кастрюле
Подсядет обжора Абас.
Напечь Ханудлай изловчится
Душистого хлеба воза,
Игрой на зурне отличится
С гусиною шеей Муса.
Все явятся — старый и юный,
Кумуз зазвенит у стола.
Пошли не ему ли на струны
Кишки молодого козла?
Поставят на стол угощенье,
И хлынет из бочек вино,
Что старше тебя от рожденья
И рвется в стаканы давно.
А после стыдливо потупишь
Ты робкий, встревоженный взор
И, шалью укрытая, вступишь
Впервые к Осману во двор.
Нож острый держа наготове,
Взволнованных чувств не тая,
Отрежет он ухо коровье
И скажет хозяйски: «Твоя!»
И губы свекровь тебе медом
Немедля намажет слегка
И выкрикнет перед народом:
«Пусть жизнь ваша будет сладка».
И «Асей Османовой» станут
Все звать тебя, дочка Али.
Не хмурься. Привет наш Осману…»
Простившись, подруги ушли.
«Засватана я с колыбели, —
Подумала девушка вдруг, —
И свадьба на этой неделе,
О чем узнаю от подруг.
Но разве я в том виновата,
Что, дружбу мужскую храня,
Отец обещал мой когда-то
Отдать за Османа меня?»
