Сталин был тонким психологом, в самые тяжелые моменты Войны старался найти необычный подход к людям. Было время большевистских демонстраций, с лозунгами на кумачовых растяжках и высокими пафосными словами с трибун. А было время, когда официальная пропаганда могла только навредить. Сталин чувствовал такие вещи очень точно. Об одном из них рассказывал прославленный маршал Иван Баграмян.
Шла ранняя весна 1942 года. Наши войска только-только отогнали фашистов от столицы.
Успешными ударами, которые планировал Баграмян, удалось сформировать выступ, угрожавший донбасской группировке фашистов. Нужно было готовить могучий удар для освобождения Харькова.
В своих воспоминаниях Баграмян пишет, что настроение командиров было тяжёлым. Все понимали, что резервов мало, армия ослаблена тяжелыми зимними боями, а враг силён.
Если наступательная операция пойдет не по плану, подкрепить ее будет попросту нечем. Предчувствия были самые нехорошие.
История правоту Баграмяна подтвердила, весной 1942 года время для разгромного удара по врагу еще не пришло. После была провальная для наших армий Харьковская операция, окружение, большие потери.
Сам Баграмян едва не угодил к стенке за провал наступательной операции. Но Сталин учёл боевые заслуги генерала и только сместил со штабной должности. Впрочем, Баграмян в долгу не останется - с лихвой искупит аванс вождя блистательными наступлениями и победами над германцем.
Но это всё будет потом, а тогда Сталину нужно было вдохновить поникших генералов на большое наступление.
